ыыыыыы, ну все, заказчик, вы меня заразили кинком для шериарти <3

Как жаль, что еще никто не исполнил(
*Приготовилась ждать*

авторы, по шерлокоджону и этому кинку уже есть два исполнения. а по шериарти ни одного... хотелось бы и с этим пейрингом

Гость в 15:02, уверена, кто-нибудь напишет. Вкуснотища же) Эх, жаль я ниразу не автор(
Ждущий гость

гость страсть как вдохновился Шерлоком, связанным сибари и пытается рисовать, но пока получается херня, писать гость не умеет и вообще считает каринку здесь более привлекательной)))

На конкурс
Исполнение 1 Часть 1/2
От автораAU, OOC
читать дальшеДва года вместе, два года безумия, игры в прятки со всем миром, со всеми, кто когда-то был дорог, близок, интересен. Два года, перепробовано почти все, узнано слишком многое, слишком многое потеряно и, кажется, уже никогда не удастся вспомнить мотивы, объединившие врагов. Все чаще появляется ощущение, что эти два года ушли в никуда, просочились, как песок сквозь пальцы, оставили после себя пустоту, разъедающую душу и тело. Все чаще с губ срывается одно и то же слово: «скука!». В последние дни, оно все чаще звучит синхронно, все чаще на повышенных тонах.
Небольшой домик на окраине Парижа. Они живут здесь уже третью неделю, округа изучена до мелочей, буквально вылизана. Хочется лезть на стену от безделья, хочется настоящего дела, хочется игры, взаимной, сметающей все на своем пути, а вместо того чинный молчаливый ужин, бутылка бургундского двадцатилетней выдержки. Вино в бокалах оттенком напоминает кофе, мутные хлопья осадка тонким слоем покрыли дно бокала – маленькая победа Шерлока, выигравшего спор о декантировании.
Угрюмо поджатые губы, пальцы, небрежно выстукивающие на столе замысловатый ритм, очередное затишье перед бурей. Глаза шарят по стенам, раз за разом выуживая отдельные детали, сканируя едва различимые точки на дорогих панелях и пытаясь предположить, какой именно жук-древоточец последние пять лет лакомится ими, изучая сервировку стола, определяя по цвету мяса, при какой температуре оно было приготовлено.
Третья неделя, хочется выть волком, не помогает ни смена мест, ни безумные траты, после которых половина магазина перекочевывает в новое убежище, чтобы быть благополучно забытой через неделю во время очередного переезда. Хочется игры. Хочется ходить по лезвию ножа. Хочется быть пойманным, но уж никак не сидеть, уставившись невидящим взглядом в распахнутый воротник рубашки на тело, которое два года назад казалось совершенной рамкой для гениального разума, разума, ради которого можно было бросить все, уставившись на тело, которое сейчас наскучило, приелось. Джоконда хороша до тех пор, пока она висит в Лувре, но стоит принести ее в спальню и через год непрерывного соседства захочется повернуть ее лицом к стене.
- Скука! – зубцы серебряной вилки гнутся от яростного удара - металл слишком мягкий и не может воткнуться в стол.
- Скука! – хрустальный бокал разбивается вдребезги, бургундское растекается мутным коричневым пятном по дубовой панели.
Шерлок покусывает нижнюю губу, ноздри нервно раздуваются, в мозгу настойчиво крутится одна и та же мысль: достаточно, эту игру пора заканчивать, она приелась, не будет новых поворотов, не будет вообще ничего, только медленное долгое, бесконечно болезненное угасание.
Джим ослабляет узел галстука. Сердце пропускает один удар: все кончено? Впрочем, два года – это большой срок, не многие пары переживают кризис первого года, а они пережили. И вот сейчас все рухнет, они пойдут собирать вещи, а завтра даже не вспомнят друг о друге и до конца жизни будут стараться избежать пересечения путей. Может быть, уже действительно пора, может быть, стоило оборвать эту игру еще раньше, чтобы в памяти остались только огонь первых месяцев страсти, взаимное любование друг другом, преклонение перед чужим интеллектом? Но сейчас уже поздно.
Взгляды схлестываются. Шерлок рвано дышит, крутит в руках изуродованную вилку. Джим ерошит идеально уложенные волосы, пытаясь просчитать варианты развития событий. Слова срываются с губ быстрее, чем мозг успевает сформулировать их.
- Поиграем?
- Поиграем, - чуть удивленно, на автомате, отвечает Холмс. Джим поднимается из-за стола, на ходу развязывая галстук. Дорогой серебристо-серый, ледяной шелк, слишком похожий оттенком на глаза любовника. Узкая полоска ткани скользит между пальцев, прячет под собой упрямый почти ненавидящий взгляд, стягивается в плотный узел на затылке.
- И все?- насмешливо кривит губы Холмс, - трахнемся прямо здесь напоследок или дойдем до спальни? – никакого возбуждения, мозг отказывается верить, что любовник стал настолько предсказуем, хочется сорвать к черту проклятую тряпку и сбежать. Без этого последнего раза, который только и может, что войти раскаленным ножом прямо в сердце. Секс уже ничего не изменит, насколько бы он не был хорош, игру пора заканчивать, пора возвращаться к нормальной жизни.
Напоследок…В животе скручивается болезненный комок. Напоследок. Значит, он уже для себя все решил, ну что же, раз уж напоследок, то пусть это хотя бы будет вкусно. Нарушать правила, так уж до конца: отпустить, вместо пули в висок, вместо яда в чашке утреннего кофе, вместо наемника в переулке, просто отпустить, но не сейчас, завтра утром. Пусть идет, пусть снова начнется обычная развеселая жизнь. Но это будет завтра.
- Не все, - в мозгу уже сложилась картинка предстоящей ночи, детали просчитаны до мелочей, - раз уж мы решили поиграть напоследок, то просто доверься мне, - подушечки пальцев нежно скользят по шее, чутко считывая, как медленно выравнивается пульс, ласково оглаживают кадык, легко касаются родинок.
Шерлок выдыхает. Довериться? А что, спрашивается, было все эти два года? Он и так уже доверился Джиму, весь, с потрохами, просто потому, что так потребовали все инстинкты, потому что на тот момент он не мог поступить иначе, не мог не уйти с этим, слишком похожим на него самого человеком. Вдох-выдох, вдох-выдох, еще раз. Часы слишком громко тикают, слышно, как бьется собственное сердце. Вдох-выдох, вдох-выдох, еще раз. В этом мире не осталось ничего, кроме пальцев Мориарти, скользящих по чувствительной коже.
- Хорошо. В последний раз. Веди.
Джим зарывается носом в кудри любовника, вдыхает аромат Шерлока, перемешанный с запахом сандалового шампуня, краем сознания отмечает, что шелк волос по нежности не уступает шелку галстука. Плавным движением Мориарти помогает любовнику встать.
- Пойдем, - одна рука ложится на талию, направляя Шерлока к выходу из столовой, другая рывком сдергивает с кресла толстый плед, перекидывает его через плечо.
- Осторожно, ступеньки, - раз, два, три, десять, пятнадцать, двадцать, чердак. Сухо, тепло, сквозь узкие окна пробивается мягкий, розовый отблеск заката. Чисто, даже уютно, пахнет розмарином и лавандой, пучки, которых развешаны под низким потолком. В углу на старом комоде моток пеньковой веревки. В центре лежит старый ковер, который Джим накрывает пледом, подводит к нему любовника.
- Садись и не подглядывай, - Шерлок послушно выполняет указания, пытается по звукам определить действия любовника. Джим кладет веревку рядом, успевая подметить коробку со свечами. Пользоваться электрическим освещением не хочется, пусть уж лучше хозяйка решит, что ее квартиранты были сатанистами – Мориарти зажигает свечи и расставляет их широким кругом, мысленно молясь всем богам, чтобы у Шерлока не сорвало крышу от того, что последует дальше.
Джим опускается на колени перед Холмсом, ласково поглаживает острую скулу.
- Это просто игра, если тебе будет неудобно или не понравится – скажи.
- Тогда, может, стоит выбрать стоп-слово? – Шерлок нервно облизывает губы, мозг перебирает все возможные варианты, но по-прежнему затрудняется определить, что задумал Мориарти.
- Выбери, - пальцы шустро расстегивают пуговицы рубашки, стягивают ее с плеч, выкидывают из огненного круга.
- Адлер, - Шерлок растягивает губы в насмешливой улыбке. Джим с трудом сдерживает глумливое хихиканье. Кажется, любовник все же начинает подозревать, что его ждет
- Хорошо, пусть будет Адлер, - тело изучено до мелочей Джим прекрасно знает насколько гибок его любовник, в какие дикие почти немыслимые позы он может складываться в порыве страсти, проблем не должно быть. Надо только выбрать позу, а пальцы сами сделают всю работу, опыт невозможно растерять. Взгляд рассеянно скользит по потолочной балке, столь удачно оказавшейся над ними, кажется, что вселенная все решила сама, на губах на мгновение появляется тень улыбки. Мориарти легко толкает любовника в грудь, вынуждая его устроиться на пледе полулежа. Из огненного круга последовательно вылетают ботинки, скомканные носки, ремень с утяжеленной пряжкой (тот самый, который так кстати оказался на Шерлоке, когда их угораздило ввязаться в потасовку в Румынии месяц назад), помявшиеся от слишком резких движений брюки и, наконец, нижнее белье. Джим закатывает рукава рубашки, запонки со стуком укатываются куда-то за пределы видимости. Плевать, сейчас это уже не имеет никакого значения. Лезерман открывается с тихим щелчком, на который Шерлок реагирует резким вздохом. Пальцы Мориарти успокаивающе ложатся на колено.
- Шшшш, он не по твою душу, - Джим разматывает веревку, мозг мгновенно вспоминает необходимую длину – восемь полных оборотов от сжатого кулака до локтя и обратно. Лезвие легко распарывает пеньковое волокно. Всего семь отрезков, должно хватить на задуманное.
Шерлок покусывает нижнюю губу, ожидание утомляет, молчание почти болезненно, но сил заговорить нет, словно что-то сковало горло, лишило возможности выдавить из себя хоть звук. Мориарти придвигается ближе. Лезерман закрывается с таким же тихим щелчком и отправляется в карман, веревки, аккуратно сложенные пополам грузным свертком покоятся в ногах.

А-а-а-ааах! Дальше!

ура, ура, ура, да еще и хорошо написано, замечательно!) жду продолжения) интересно от шерлока было бы следующий кусочек

огогошечки!! подписываюсь и жду продолжения!
может Шерлок всё-таки передумает уходить под конец?

может Шерлок всё-таки передумает уходить под конец?
не очень представляю: это был бы весьма оосный и пвпшный обоснуй ХЭ, да и сибари) На вид фик такой... безрадостный)

На вид фик такой... безрадостный)
ну я бы так не сказал, меня фик порадовал...
насчёт ХЭ всё понимаю, это так.. мечты-мечты...

Автор Шерлок Феста,
впервые вижу верибельную картину совместного проживания
Джим, должно быть, сам себя превзошел в изобретательности, что они смогли продержаться два года
два года! Неверояно. Вообразить не могу, какой силы должна быть мотивация, потому что проблемы начались, скорее всего, почти сразу.
слов не нахожу выразить, как же прекрасно то, что вы пишете)))
наконец-то серьезная история, без попытки приукрасить, романтизировать
и без занятий математикой в процессе
почему-то принято считать, что Джим с Шерлоком наедине решают теоремы, и это не шутка
в фильме они, по-моему, другие развлечения предпочитают, более авантюрные

интересно, Шерлок знал, что у Джима нет привычки расставаться друзьями со своими бывшими? Или бросился в омут, не задумываясь о последствиях?)

Dreamy_lunatic, коненчно, как не порадоваться, еще бы, хорошее шериарти (да и еще на эту заявку), конечно порадовал, будь он трижды с плохим концом! )

lol, присоединяюсь к MonikaBelucci, если честно даже хотелось бы флешбека про то, как они умудрились так долго продержаться...) хотя фик, видимо, не намечается на миди или макси

наконец-то серьезная история, без попытки приукрасить, романтизировать и без занятий математикой в процессе
почему-то принято считать, что Джим с Шерлоком наедине решают теоремы, и это не шутка
гыгы, ППКС)) впрочем, я всё же думаю без «математики» не обошлось, но она приелась первой))

Шикарное начало, теперь Шерлоку точно не будет скучно

Исполнение 1. Часть 2/3
от автораООС крепчал с каждой страницей
читать дальшеВот и все. Два года попыток превратить человека работающего в человека играющего рухнули, провалились с треском. Жизнь не может стать игрой, будь ты хоть трижды трикстер, реальность неминуемо настигнет тебя. Последняя партия, финальный раунд, разбор полетов будет утром, нынче же правил нет.
Два года - достаточный срок, чтобы досконально изучить партнера, узнать его болевые точки, эрогенные зоны. Молчание, тишина, покой, равновесие. Труднодостижимо, но возможно. Заинтриговать, вскружить голову, лишить информации, заставить погрузиться в игру. Только не целовать в губы. Ни за что. Никогда.
Пальцы размеренно скользят по ногам, неторопливо, методично, спешить некуда, впереди целая ночь, возможно последняя, скорее всего последняя. Огладить выступающую косточку щиколотки, едва касаясь скользнуть вверх, мягко сжать колено, обласкать внутреннюю сторону бедра, добиться тихого стона. Повторить, еще, еще раз, медленно, бесконечно медленно, дразня, распаляя, вынуждая разводить бедра все шире, заставляя выпрашивать ласку и тихо рычать от неудовлетворенности.
Вечная борьба тела и мозга: звуки, запахи, считанные, угаданные движения пытаются сложиться в мозгу в единую картинку, но в пазле не хватает паре деталек, а проклятая плоть, покорно ловящая поток эндорфинов, подчиняющаяся неспешной томительной ласке, и слышать не хочет о необходимости подумать. Стащить бы повязку – разом стало бы проще, но проклятая гордость не позволяет завершить партию досрочно или тем более воспользоваться нечестным способом игры. Да и зачем? Это же последняя ночь, наверняка последняя, так почему бы не позволить игре закончиться по-настоящему красиво, без сожалений, без глупых воспоминаний о неудовлетворенных желаниях, о разочарованиях. На секунду перед глазами встает картинка: собственное распростертое тело, перерезанное горло, бурое пятно подсохшей крови, впитавшейся в пушистый светло-серый плед, пятно цвета двадцатилетнего бургундского вина. Идеально. Всплеск адреналина, легкая дрожь, внезапная расслабленность и желание безгранично довериться рукам, которые не дадут игре закончиться слишком скучно.
Желание разгорается, пазл начинает рассыпаться, удерживать картинку целой сложнее с каждой минутой, проще опереться на локти, слегка прогнуться, застонать, чуть шире развести колени, подставиться под ласку, позволить сотне бесстыдных картинок пронестись перед глазами. Проклятая химия, не позволяющая сосредоточиться на мыслях.
- Просто игра, подчинись, подчинись полностью, в первый и последний раз. Если я могу приступить, скажи: shibararetai.
Шерлок резко выдыхает, уже по одному созвучию можно догадаться, что его ждет этой ночью. Противоречивая гамма эмоций. С одной стороны любопытство, наконец-то, Джиму опять удалось удивить его, с другой стороны усиливается легкий привкус страха, подсознание услужливо подсовывает пару некогда прочитанных статей обо всех опасностях подстерегающих нижнего в сибари. Адреналин несется по венам, губы опять пересыхают, внезапная решимость заставляет улыбнуться. Почти беззвучно Холмс выдыхает:
- Shibararetai.
- На колени, руки вытяни перед собой, - обманчивая мягкость разом исчезает из голоса. Джим поднимается с пола, обходит Шерлока по кругу, удовлетворенно отмечая, что медлительность, с которой тот выполняет приказ, обусловлена расслабленностью и нахлынувшим возбуждением, а не его привычным желанием противоречить и сохранять независимость. Легкий поцелуй в плечо, хрипловатый шепот в ухо.
- Раздвинь колени шире, ты так упадешь, - рука успокаивающе ложится на поясницу, пока Шерлок послушно занимает указанную позу. Два шага, замереть, насладиться внезапной покорностью, лаская, очертить бицепс, одарить каждую ладонь церемонным поцелуем. Теперь действительно можно приступать.
Джим подхватывает первую веревку. Два ровных витка вокруг сведенных вместе запястий, петля проходит под витками, между рук, закрепляющий рифовый узел. Мужчина скептически оглядывает свое творение – руки плотно стянуты, если Шерлок попытается выпутаться, то раздерет кисти в кровь, вроде бы не собирается, но подстраховаться стоит. Мориарти тянет связанные запястья вверх и назад за голову, пропускает веревку вначале вокруг левого предплечья, затем, вокруг правого, каждый раз крепя виток к начальной петле. Кобра. Похоже, особенно учитывая каким ядовитым порой бывает язык Холмса. Но сегодня эта змея, похоже, шипеть не собирается.
Шерлок поводит плечами, самому избавиться от этой оплетки не получится, мышцы сразу начинают неприятно ныть, не столько от неудобства, сколько от осознания собственного бессилия. Джим ловит перемену в настроении и снова перехватывает инициативу, мягко укладывая любовника на спину, следя, чтобы сведенные за головой кисти удобно легли под шею. Молчаливая распростертая кобра, добровольно лишившаяся последнего оружия, это дорогого стоит. Мориати возобновляет чуткие, успокаивающие поглаживания, пальцы лениво проходятся по груди, животу, предплечьям, упиваются контрастом между кожей и веревками.
Шерлок нервно кусает губы, привычные, слишком привычные прикосновения успокаивают, лишают желания сопротивляться, но ограниченность движений будит много неприятных воспоминаний: то, что было до Джима, то, что было с Джимом, то, что совершенно не понравилось. Капля крови из прокушенной губы стекает на подбородок, капля крови цвета дорогого бургундского вина, Мориарти осторожно стирает ее большим пальцем, покрывает поцелуями скулы, виски, но упорно избегает губ. Первое правило: делать все, что угодно, только не целовать в губы. Ни за что. Никогда. Рваное, дерганое дыхание постепенно выравнивается. Недовольное сопение сменяется томными всхлипами.
Джим заставляет Шерлока согнуть левую ногу в колене, делает несколько витков, притягивая голень к бедру, закрепляет витки, обматывая их концами веревки, пеньковое волокно вжимается в кожу, потом останется розовый отпечаток. Красиво, на такой коже, это должно быть красиво. Ассиметричное связывание – один из простейших способов заставить потерять ориентацию в пространстве, остается самое сложное – перекинуть веревку через балку и зафиксировать вторую ногу. На помощь приходит все тот же лезерман, которым Джим утяжеляет конец веревки, с третьей попытки колючая штучка проскакивает между балкой и потолком, не зацепившись за пучки сушеных трав, и снова перекочевывает в карман хозяина. Узел оплетает щиколотку Холмса, Мориарти тянет веревку вверх и закрепляет ее. Готово, просто, но очень удобно, «жертва» может извиваться, вырываться, но уйти от прикосновений у нее просто не получится.
Джим устраивается между ног Шерлока, несколько минут просто любуется содеянным, мягко, ненавязчиво поглаживая колено любовника. Жгучие жадные поцелуи дорожкой ложатся на правую ногу, пальцы ласкают привязанную щиколотку. Разум отказывается верить в реальность происходящего, слишком большое, фактически недоступное доверие, но прикосновения раз за разом доказывают, что картинка перед глазами – истина.
Беззащитный, открытый, Шерлок может сопротивляться, но его сопротивление будет напоминать трепыхание кролика, попавшего в силки, и он прекрасно это понимает. Поэтому Холмс в очередной раз облизывает пересохшие губы и подчиняется. Розмарин и лаванда, тонкий почти неуловимый аромат страсти. Завязанные глаза обостряют ощущения до предела, запахи кажутся слишком резкими, прикосновения обжигают. Джим слишком хорошо знает, где и как касаться любовника, он изучил его в совершенстве, как диковинный музыкальный инструмент или новую необычную программу, Шерлок признает это и послушно плавится под умелыми руками. Поцелуй в солнечное сплетение – тихий стон, ногти, скользящие по бокам – закушенная губа, прикосновение языка к животу – томный вздох, прикушенный сосок – хриплое рычание. И так, по нарастающей, пока Шерлока не начнут скручивать судороги, пока мысли не спутаются окончательно, пока упорядоченная база не превратится в корзинку клубков разноцветной шерсти, отданную на потеху кошкам, пока любое, самое невинное прикосновение не начнет отдаваться ударом тока, подкидывающим тело, заставляющим балансировать на кончиках пальцев, выгнувшись дугой.

Исполнение 1. Часть 3/3
читать дальшеПоследняя ночь. Джим уже сам не знает, зачем в это ввязался, все равно до конца не насытиться, не утолить эту глупую, человеческую жажду обладания. Часть движений совершается на автомате, пока тело пытается навсегда сохранить Шерлока, записать его, как код, в память ладоней, губ, считать подушечками пальцев. Джим не знает, зачем ему эта совершенная копия, которая будет разъедать его изнутри, жечь, словно кислота. Будь его воля, он записал бы Шерлока другим, кардинально противоположным сегодняшнему, непокорным, спорящим, чрезмерно подвижным, с кривоватой кошачьей ухмылкой, но какая-то чертова карма выбирает именно сегодняшнюю ночь. А впрочем, к черту рассудок и его требования, такой Холмс тоже хорош, хотя бы тем, что сейчас его видит только Джим.
Стоны и всхлипы сводят с ума. Только не целовать в губы. Ни за что. Никогда. Джим проводит большим пальцем по нижней губе, ненавязчиво, совсем легко, просто чтобы вспомнить ее упругость. Покрывает поцелуями точеную шею, нервно дергающийся кадык. Контраст грубых веревок и нежной кожи возбуждает, ладони скользят по виткам, наслаждаясь раздражением, отдыхая на гладкой горячей коже. Кажется, время остановилось, мир за пределами чердака рассыпался на атомы, вся вселенная здесь, в этом огненном кольце, среди догорающих свечей. Вожделение огненной волной прокатывается по телу, Мориарти берет Шерлока, не раздеваясь, рывками расстегивает брюки, швыряет ремень куда-то в густую темноту, затаскивает любовника на колени, одним плавным толчком входит в трепещущее тело.
Боль и удовольствие рвут на части. Мысли путаются, клубки переплетаются, стягиваются в один слишком плотный жгут, все разом проносится перед глазами. Маньяк в Марселе, букетик пармских фиалок, который Мориарти оставил на могиле Орленка, ограбления в Берлине, неделя на вилле Диадаш по совершенно астрономической цене, но зато с совместными чтениями «Франкенштейна» и ночными заплывами в озере голышом, неизвестно каким чудом добытое свидание с Рамирезом в Сент-Квентин, утренний кофе в «Флориане», выстрелы, засосы, уличные драки, спонтанный секс в людных местах, охота и Джим, Джим, везде Джим.
Шерлок мечется, стонет, извивается, прикосновений слишком мало, веревки, лишающие подвижности, собственной воли, невыносимо раздражают, но нет никакой возможности от них избавиться. В этом пламени можно сгореть, но так и не насытиться. Холмс слабо понимает, как у него получается оттолкнуться от пола, распрямить корпус, удовольствие накрывает с головой, когда руки Джима смыкаются за спиной, прижимают Шерлока к груди. Ткань рубашки царапает соски, раздражает кожу, ноют все мышцы, но это только обостряет ощущения. Веревки, чертовы веревки, которые то хочется разорвать, то остаться в них навсегда, и проклятый, лишающий зрения галстук, нервы и без того похожи на натянутые струны, а ограничения доводят до безумия. Губы беззвучно выдыхают, почти умоляя, почти приказывая.
- Поцелуй меня.
Джим тяжело выдыхает. Проклятье! Нет, не сейчас, ты же начнешь говорить. Что угодно, только не твой чертов сбивчивый шепот, выедающий внутренности, Холмс. Ну же, успокойся! Джим осторожно целует Шерлока в уголок рта, формально выполняя требование. Но Холмсу мало, катастрофически мало, он ищет губами ускользающий рот, раскачивается, как кобра, готовящаяся к броску, и шепчет:
- Поцелуй, я буду молчать, сегодня я буду молчать, обещаю, в первый и последний раз.
Джим уступает, целует, вначале нежно, легко скользя языком по приоткрытым губам, сегодня слишком податливым, слишком доверчивым, потом жадно, кусая, сплетаясь языками, ощущая дурманящий соленый привкус крови. Язык и бедра движутся синхронно, руки надежно держат извивающееся тело, не давая упасть.
Шерлок сам разрывает поцелуй и запрокидывает голову, губы шевелятся, что-то невысказанное снова разрывает его изнутри, Джим закрывает глаза, чтобы ненароком не считать очередные «скука», «быстрее», «у кухарки роман с садовником», чтобы внезапно не увидеть то, чего Шерлок никогда не произнесет вслух, то чего никогда не скажет сам Джим. Зажмуриться, думать о чем угодно, только не о мыслях, которые крутятся в чужом мозгу.
«Убей меня». Джим не любит пачкать руки, Джим не любит вид крови. Но сколько раз ему хотелось покрыть эту молочную кожу паутиной порезов, одуреть от тошнотворного запаха, утонуть в нем, забыться? Он уже давно сбился со счета. Как впрочем, сбился и со счета вариантов убийства. Совершенный разум, совершенное тело, совершенное убийство. Оно должно быть совершенным, но каждый раз чего-то не хватает. Идеал слишком далек и недоступен, руки опускаются. Живи. Живи до тех пор, пока я не подберу идеальную рамку для тебя.
«Возненавидь меня». Джим ненавидит этот проклятый, слишком цепкий ум, который Шерлок постоянно демонстрирует в самый неподходящий момент. Джим ненавидит эту пародию на романтический роман, которую они разыгрывают уже два года. Джим ненавидит самого себя за позорную слабость, за желание обладать, настолько сильное, что без размышлений было брошено все, желание настолько сильное, что плавились пломбы в зубах и дрожали руки. Если бы не ты, все было бы совсем иначе. Я ненавижу тебя, Шерлок, ненавижу всей душой! Ты доволен?
«Поиграй со мной». Да! Сколько угодно! Как пожелаешь! Я сам хочу этого, так давно хочу, уже почти два года. Сегодня, сейчас, завтра, каждую секунду, вечность! Только бы это не заканчивалось. Только бы никто не растерял талант и способности. Только бы сбежать от этой опустошающей скуки. Навсегда! Да, Шерлок, мы еще поиграем!
Свечи гаснут одна за другой, луна высвечивает два сплетенных, содрогающихся в оргазме тела. Снова щелчок лезермана, Джим аккуратно срезает веревки, укладывает на плед ловящего губами воздух, беззвучно шепчущего Шерлока. Еще один поцелуй. Нет, не последний, последний Джим украдет утром, а сейчас все что угодно, лишь бы остановить этот поток мысли, ставший слишком материальным, вещественным, поток, который так настойчиво делится на двоих. Долгий, совершенно безумный поцелуй, томительный, жадный, многогранный, острый, который длится, длится, длится, до тех пор пока обессилевший Шерлок не выдыхает в губы Джиму:
- Адлер.
Джим падает рядом, зарывается пальцами в теплый плед, предварительно накинув его край на обнаженного любовника. Несколько часов беспокойного сна. Мориарти просыпается ближе к рассвету, когда тьма сгущается, когда обостряются все запахи и звуки. Медленно, осторожно уводит в спальню сонного Шерлока, отчаянно стараясь не слушать, что тот шепчет ему прямо в ухо, абстрагируясь от прикосновений искусанных влажных губ.
Шерлок уложен в кровать на вышитые простыни, благоухающие лавандой, укрыт одеялом. Стоило только его голове коснуться подушки, как шепот снова стих, потерялся в его сумбурных снах. Джим уходит в душ, прохладные струи бьют по лицу. Осталось совсем немного, он успеет завершить задуманное до рассвета. Надо только вытеснить из головы чужой поток мыслей, восстановить равновесие и плыть по течению, наслаждаясь завязкой новой игры.
Мы выбираем не случайно друг друга. Мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании. Каждому нужна своя темная сторона луны, своя оборотная сторона медали. Джим не верит в божественное предназначение, в судьбу, он не верит ни во что, кроме самого себя и Шерлока. Слишком разные и слишком похожие, слишком, всегда слишком. Глупо было переводить игру в одну плоскость – она перестала быть игрой, увязла в прикосновениях, ароматах, ощущениях, рассыпалась на части, стала прахом. Скука. Ты прав, Шерлок, скука. Два года впустую, два года ни на что, два года друг на друга, но не для себя, это не игра, это глупое, бессмысленное мучение.
Рассвет золотит тонкие шторы, лучи лениво скользят по спальне, выхватывая из темноты то букет иссопа на столике, то книжный шкаф, забитый Фрейдом, Ницше и немецкой классикой, то одинокую платиновую запонку, то мятый серебристо-серый, ледяной галстук. Джим методично и спокойно одевается. В голове по-прежнему бродят отголоски ночных фантазий: перерезанное горло, яд, случайная пуля, подосланный убийца, собственные пальцы, сжимающие точеную шею. Тонкий пряный запах трав мешается с воображаемым липким ароматом крови, стоит закрыть глаза и картинка становится совсем реальной, но это скучно, так невыносимо скучно, что хочется содрать с шеи только что повязанный темно-синий галстук и превратить его в измочаленную, изуродованную тряпку.
Вдох-выдох, вдох-выдох, еще раз. Все ходы просчитаны, все продумано до мелочей. Вдох-выдох, вдох-выдох, еще раз. Поддержи папу, детка, поиграй со мной. Ты ведь тоже этого хочешь, я знаю. Снова белее снега, снова все стерто, с новой точки, в никуда, пусть кривая вывезет, обыграй меня, если сможешь, конечно…
Сознание освобождается из добровольных оковов, рвет узлы, горит под скользящими веревками, покрывается болезненными кровящими ссадинами. Модель покидает мастера, истерзанная, но со счастливой улыбкой на губах. Время любования, чистого искусства прошло, утрачено навсегда, и бессмысленно кидаться на его поиски.
Рассвет разгорается все ярче, лучи скользят по все еще пламенеющим щекам, по искусанным губам Шерлока. Джим садится рядом с бывшим любовником на кровать, легко, едва касаясь, целует его в губы, в последний раз, теперь уж точно в последний раз. Финальная точка в памяти плоти - терпкий, стойкий аромат страсти, который способен перебить все: и запах пряных трав, и вонь свежей требухи. Шерлок недовольно мычит сквозь сон и пытается увернуться.
Вот и все. Партия закончилась. Бессмысленная круговерть последних двух лет подошла к своему логическому финалу. Пора выходить на новый уровень, пора повышать ставки. Джим поднимается с кровати, надевает пиджак, поправляет перед зеркалом узел галстука, улыбается отражению спящего Шерлока. На подушку ложится увесистый конверт, на котором изящным, ломаным почерком выведены два слова: «Обыграй меня»
Такси уже ждет. Теперь скучно не будет, точно не будет, ты ведь не подведешь меня, Шерлок?

Конец

Автор - чудо. Цены тебе нет!

превратить человека работающего в человека играющего
это ж мой интеллектуальный кинкище! homo ludens)
Джим проводит большим пальцем по нижней губе, ненавязчиво, совсем легко, просто чтобы вспомнить ее упругость.
это прекрасно) вообще классная нц, чувственно и красиво) И интересная зарисовка в общем вышла на тему варианта развития пейринга, спасибо, автор! (притаилось где-то чувство незавершенности, но, возможно, так оно и должно быть)

На конкурс

Ух!.. Да... Сейчас, дорогой автор, сейчас я соберусь силами - и скажу, что это прекрасно! Вот эта грусть, которая пронизывает весь текст, она из "горячего пвп" сделала что-то совсем иное, совсем-совсем иное. Это даже не эротика (хотя написано очень эротично), это история любви. И, как и положено всем хоть сколько-нибудь стоящим историям любви, это рассказ о любви несчастливой. Страстной, отчаянной, безумно красивой и просто безумной - и абсолютно несчастливой.
У этой любви терпкий вкус бургундского вина - на любителя, да, но любители оценят.

Я, признаюсь, привередливый читатель, и меня трудно покорить текстом. Ваш текст покорил. Почти. Чего не хватило? Скорее, тут можно говорить о том, что для меня стало лишним. Это редкие вкрапления мыслей и чувств от лица Шерлока. Во-первых, порой его поток мыслей так тесно переплетался с потоком мыслей Джима, что становилось трудно понять, кто сейчас говорит. Порой казалось, что Джим взлетал над текстом и парил где-то в вышине, играя роль "всеведущего автора", пока не приходило понимание, что это в рассказ от лица Джима внезапно вклинились мысли Шерлока.
А во-вторых, не нужны тут мысли и чувства Шерлока - слишком уж многое они объясняют. Если бы рассказ велся только от лица Джима, если бы для меня, читателя, как и для Мориарти, Шерлок оставался бы нерешенной загадкой, и Джим уходил, а я смотрела, как он уходит, и не знала, бросится ли Шерлок за ним или отвернется со словом "скука", - словом, если бы мне дали возможность полностью отождествить себя с рассказчиком-Джимом, то этот текст стал бы для меня чем-то очень личным, почти что пережитым. Здесь же этого эффекта "слияния" не произошло. Но... но, скажу так, едва не произошло - а это многое значит.

Спасибо!

Милый автор с нежными пальчиками, вам следует писать в предупреждении, что под катом спрятан дивный и смертоносный яд. Заключенный в изящную бутылочку цвета старого вина, медленный, не имеющий противоядия, вытекающий обжигающими слезами, яд. Спасибо за эти муки.

Это было удивительно нежно и проникновенно ) Неожиданный стиль для подобной заявки )
Спасибо, автор!

Дорогой Автор...
Я ненавижу Шериарти, потому что чаще всего вижу нечто совершенно неподобающее героям, которых превращают в тряпки, а не интеллектуальных игроков и на жизнь, и на смерть, и друг на друга. Вы писали ООС. Возможно, но для меня - полное и прямое попадание в образы героев с тем течением обстоятельств, в которое вы их поместили. И в данном случае, при моей незыблемой любви к Джонлоку, к отрицанию Шериарти (за редким исключением), вы покорили меня настолько, что я практически не дышала, пока читала. Это было настолько динамично, по-настоящему, органично, что кроме восторга и восхищения у меня не нашлось ничего.
Понравилось, как вы перескакивает поток сознания от одного героя к другому, словно они всё равно одно целое, даже подойдя к точке невозврата, к необратимому расставанию.
Ваш слог, боже, я думала, я умру от восторга и счастья. За все ваши запахи, ощущения, слова, за огранённость описанного, за потрясающее интимное настроение и игру - спасибо. Это была настоящая история, тонкая игра на грани лезвия и опустошённость в конце из-за правильного выбора и пути.
Нежно люблю вас, спасибо.

Спасибо, Автор!
Это получилось сильно

шериарти навечно!
матерь Божья, я чуть ли не слезами заливаюсь от восторга Автор, люблю вас лютейше и кланяюсь низко! Пишите еще, если бы вы только знали, как вы погладили несчастного и оголодавшего по нормальным фикам шериарти-шиппера. Браво

все бы типа-пвп-заявки так писались))) а то обычно начинается "да зачем вам IC, да это же пвп...")

*перечитав* и дааа, втекание друг в друга pov-ов здесь очень в тему, аккуратно и классно) надо идти советовать всем читать

Автор2, мне кажется или я уже встречала ваши анонимные работы по сибари и Шерлоку?

Точнее будет, просто Автор, не знаю откуда та двойка взялась)

обоже, автор, это шикарно *______* читается на одном дыхании *_____* и так верится в них, и в их отношения спустя 2 года *____*
это просто конфетка
спасибо-спасибо