Уголки

Эту работу Шерлок тоже придумал себе сам: единственный в мире консультирующий детектив-телепат. И работает он теперь преимущественно на правительство (Майкрофт, не смешно!).
Почему? Как?
У Шерлока ужасающе мощная внутренняя «антенна», он спокойно улавливает мысли и разговоры, которые ведутся на другом континенте – нужно только правильно настроиться (иногда, правда, они сами лезут в уши, эти назойливые разговоры, и в самый неподходящий момент; но на такие случаи есть Джон – помогает не слышать; разными способами). Поэтому чисто теоретически Шерлок способен узнать, что происходит на секретном совещании кабинета министров КНДР - и эта особенность уже делает его весьма ценным сотрудником какой-нибудь секретной службы. Правда, «антенна» бессмысленна, если кто-то глушит «сигнал». Кто-то вроде Антеи, например.
Этих людей, вроде Антеи, способных глушить чужие сигналы, называют теперь «ментал-секьюрити», в просторечии – «стенками». И все правительства всех стран, конечно, обзавелись своими «стенками» в первую же неделю после Чертовщины, поэтому на самом деле Шерлок не может услышать, что происходит на секретном совещании кабинета министров.
Но.
Шерлок бы не был Шерлоком, если бы не придумал одну штуку. Положим, «пробить» политика уровня того же Майкрофта детективу вряд ли под силу: при очередной попытке братец усмехается, а Антея грозно хмурится: что за мальчишество?
Зато всегда есть что-то…
Неучтенный фактор. Например, охранник военной базы (к которому, понятное дело, «стенку» никто приставлять не будет) радуется повышению заработной платы, уборщица этой же базы страдает от грядущего увольнения, а общее количество ядерных физиков на ней вдруг и резко увеличивается. Что это может означать?
Шерлок пробегается по чужим мыслям еще раз, подымает самые отдаленные неосознанные воспоминания, и утверждает: в Северной Корее опять занялись разработками ядерной бомбы. А лезть в мозги главе соответствующего министерства теперь уже и не нужно. Нужно всего лишь уметь видеть мелочи. А люди – идиоты! – этих мелочей в упор не замечают.
Поэтому Шерлок теперь четыре часа в день, четыре раза в неделю (Майкрофт, прекрати! Я занимаюсь этим только потому, что мне интересно!) трудится на благо родины.
Затем его, выжатого, как лимон, отвозят домой и оставляют в покое. Ну и совсем затем домой с работы приходит Джон, тоже выжатый.
Но, собственно, речь не о том.
Речь об уголках.
Они есть у каждого человека. Такие укромные местечки, в которых обычные скучные люди хранят воспоминания о первом сексе, свадьбе и путешествии на Мальдивы, а люди поинтересней вынашивают дерзкие планы ограблений, убийств и махинаций мирового масштаба. Обычно эти уголки тщательно отграничены от остальных мыслей, заперты на замки разной степени сложности, защищены колючей проволокой и цепными псами… Чаще всего Шерлок пробивается в уголки без труда. Это забавно, а иногда и по-настоящему интересно – преодолевать сопротивление, искать бреши и лазейки, а потом – крак! – вскрывать шкатулочки чужих секретов.
Иногда невозможно.
Что в своих уголках хранит Майкрофт, Шерлок вряд ли когда узнает: Антея, проходя мимо утиной походкой глубоко беременного создания, качает головой.
- Нам рожать через два месяца, братец, - хмыкает Майкрофт. – Подожди. Тогда, может быть, некоторые вещи станут тебе куда понятней.
Нам рожать. Шерлока передергивает. Хорошо, что Джон не может «залететь». Потому что иначе Шерлоку тоже пришлось бы рожать. У телепатических связок все на двоих.
***
Для Шерлока у Джона секретов, кажется, не существует.
Джон – совершенно особенное. Он всегда делится. Всем. Ему это не страшно, не стыдно и даже радостно. Чаще всего.
Так, однажды вечером, после работы, когда детектив и доктор валяются на одном диване, смотрят комедию про невезучих идиотов, молчат и жуют печенье, Шерлок натыкается на Джонов уголок про первый поцелуй и просматривает его три раза. Странно, у других людей это смотрится мерзко. У Джона – иначе. Джон вяло комментирует в том духе, что к другим людям за такими вещами в принципе не надо лазить - тогда и мерзко не будет.
Однажды утром, за чисткой зубов, Джон дарит Шерлоку сценку про рыбалку с отцом, и Шерлок начинает догадываться, чего недоставало в его собственном детстве. Но только догадываться, понять точно пока еще не может.
Одной ночью, подхватив грипп, Джон впускает Шерлока в другую, давнюю ночь, тоже гриппозную, но рождественскую и с волшебством. Шерлок окончательно уверяется: в его собственном детстве много чего не хватало.
В общем, Джон постоянно делится. Шерлоку всё интересно, есть ли границы Джоновой щедрости, потому что сам Шерлок, кажется, лучше застрелится, чем покажет другу свой наркотический бред и «ломку».
Но граница все-таки обнаруживается: однажды, когда Джон спит, Шерлок идет-идет и вдруг натыкается на щит. Впервые. Он настолько ошарашен, что даже не пытается его потрогать, а сразу уходит.
Потом возвращается, снова в смятении разглядывает сияющую ментальную завесу, означающую: вот здесь начинается территория, на которой Джон Шерлоку не рад.
Внезапно Шерлока это огорчает, смущает, злит и выбивает из равновесия. И это, определенно, вещь, которой Шерлок за собой раньше не замечал. Он хочет знать о Джоне всё.
Что там? Первое убийство? Смерть боевого товарища? Провал на экзамене? Участие в каком-то грязном деле?
Люди помещают в уголки самое позорное, что у них есть. Разве у Джона может быть что-то позорное за душой?
Шерлок спрашивает себя три раза и трижды получает ответ: нет, Джон не таков. Он как скрипка. Чистый, не смотря ни на что.
Шерлок страдает дальше, не решаясь коснуться щита. Сидит в темноте и усиленно думает. До утра.
Утром Джон просыпается и первым делом улыбается.
Шерлока прошибает: наверно, там про женщину. Кроме позорного, в уголках люди прячут свои влюбленности и привязанности. Конечно, у Джона должна была быть женщина, которую тот… любит до сих пор?
Нет, было бы видно, чувствовалось бы…
Или?
Джон перестает улыбаться, хмурится:
- Шерлок, ну что за глупости?
- Что там?
- Ничего особенного, правда. Считай – грязные трусы.
Но червячок зарождается и начинает грызть.
***
Становится манией: Шерлок навещает щит раз в несколько дней, чтобы только поглядеть и убедиться, что тот никуда не делся. Щит стоит и издевательски сияет. А Шерлок не может взять и его хотя бы пальцем тронуть. Это же щит Джона.
У Шерлока пять, десять, двенадцать, тридцать одна, сорок гипотез о причинах происхождения щита.
Ему снятся кошмары, в которых за щитом Джон прячет отвращение к социопатичному уроду и фрику, с которым не посчастливилось оказаться в одной связке. Связки – это навсегда. Значит, щит будет стоять вечно?
Шерлок делает вид, что всё нормально. Что злится на работу, на идиотов, на нескладные отчеты патологоанатомов, на брата, который «окончательно утратил совесть и мозги».
Шерлок делает вид, что ничего не происходит.
А потом возвращается к щиту (потихоньку, пока Джон спит) и думает, что его самого любить, в общем-то, не за что, и если бы Джон не был настолько деликатен и поинтересовался бы содержимым уголков Шерлока… Шерлок стал бы Джону омерзителен.
Так может?..
В своих снах Шерлок бежал от щита сломя голову.
Что ты себе навыдумывал своими гениальными мозгами?
«В больших мозгах – большие тараканы», - сказала как-то Доннован.
Она просто не подумала.
Она вообще не думает! Никогда!
Что ты себе навыдумывал?
Наконец, случились три вещи: Антея и Майкрофт рожают; Шерлок неудачно упал в строительную яму; Джон не менее неудачно выгорел на работе.
На фоне рожающих Антеи и Майкрофта, исцарапанного и подранного Шерлока, который, например, мог свернуть себе шею, и собственного изнеможения Джон сорвался.
Он кричал, как его задолбали тайны мадридского двора, неспособность Шерлока хотя бы день позаботиться о себе самостоятельно, и вообще, когда он уже перестанет изводить других какими-то глючными порождениями собственной гениальности?!
Короче, выдал по полной программе.
Шерлок краснел, бледнел, решал съехать с квартиры, полностью осознавал свою вину (впервые в жизни!), приготовил чай, обещал…
Джон кричал-кричал, а потом сник и этак поглядел:
- Ты идиот, да? Ты не мог просто взять и попросить?
- Что...
Господи, ты и вправду идиот. Ты два месяца маялся и меня измаял, но так и не спросил! Гляди!
Райан, двадцать пять лет, дома жена.
Девушка, пуштунка, лет семнадцати, глаза пустые.
Джек Харнес, толковый парень, но герой, и вот…
Американец, лет двадцати на вид. Светлые волосы.
Джеф Сноу, похож на афганца.
Раф, местный. Чернявый, подвижный.
Шерлок недоверчиво распахивает глаза. Сердце у него бухает галопом.
- Что… это?
У каждого доктора, Шерлок, есть своё кладбище.
Ты не виноват…
Разумеется. Нельзя спасти всех.
Тогда зачем ты над собой… издеваешься/мучаешь/измываешься?
Я не измываюсь. Просто мне кажется, несправедливо, что их всех забудут. Они…
…живут в тебе? Так? Сколько их? Ты помнишь всех?
Двадцать шесть. Конечно. Просто я думал, тебе это не будет интересно. Сантименты. Зачем тебе…
- Живут, - благоговейно повторяет Шерлок.
А потом:
- Райан, двадцать пять лет, дома жена…
Они читают все двадцать шесть имен, вместе. Как книгу, вслух.
Шерлок убеждается – Джон как скрипка. Во всех уголках.