Энди был простым и веселым парнем, из тех, кто не унывает. Джон часто смеялся над его глуповатыми шуточками. В пустыне без таких как рядовой Кейн было бы тяжело. Кровь, усталость и безнадёга часто застилали глаза, многие уже не понимали, зачем они здесь, для чего это всё? Какая идея привела сюда? В забытый Богом, но не королевой Афганистан.
Казалось, что рядовой был не самым умным человеком. Шерлок бы сказал про него «Идиот!», старшие по званию посмеивались «Салага!», но дипломатия Джона предпочитала называть его просто «рядовой Кейн». Доктор не знал, хорошо это или плохо, что война и песок еще стерли улыбку и наивность с лица рядового. По вечерам тот рассказывал свои бесконечные истории про огромную семью, друзей и старшую школу. И хотя за глаза Кейна часто называли «тот мелкий придурок», но истории все равно слушали, смеялись и просили еще. Вот и Джон не был исключением. После изнуряющих дежурств и тяжёлых операций Уотсон любил приходить в общую комнату, послушать те глупости, что нёс рядовой. Можно было хоть на несколько минут забыть обо всем, что творилось вокруг и увидеть поезд, на который опаздывал Кейн или его сумасшедшую школьную подружку, которая требовала нарядиться на выпускной Леей и Люком.
А рядовой только смотрел на него и улыбался.

***

Что Джон предпочитал бы не видеть, так это слёзы Кейна. В то ночное дежурство доктор наткнулся на него, идя из туалета. Кейн тихо подвывал засунув в рот кулак. Уотсон опешил. Он ожидал найти по всхлипам любого из салаг, любого, но не Кейна.
-Эй, рядовой, какого чёрта?
Кейн поспешил подняться.
-Простите, капитан. Я расклеился как чертова девчонка. – он отряхнулся от песка и попытался подавить истеричный всхлип.
Джон странно себя чувствовал. Было ощущение, что попугайчик на его глазах стал простым воробьём.
- Встаньте, рядовой, и прекратите истерику. Нам всем сложно, но мы армия Её Величества. Мы должны быть сильными.
Кейн поспешно кивнул и отдал честь.
-Есть, капитан.
Джон только покачал головой и двинулся дальше, но его остановил окрик:
-Капитан! Капитан… как вы с этим справляетесь? – Кейн кусал губы, его синие глаза влажно блестели.
Джон ответил не сразу, он помнил про молодость и неопытность, и ответ нужен был простой и внушающий надежду в юное сердце.
- Думай про тех, кого любишь. Это все ради них.
Рядовой смотрел на него, не мигая. Потом кивнув самому себе, резко подошёл к Уотсону и отрывисто произнёс,
-Капитан. Мне нужно. Не бейте меня.
Джон не сразу понял о чем речь, но потом обветренные губы прижались к его. Он резко схватил рядового за плечи.
- Что? Что ты делаешь, Кейн?
Рядовой стоял, опустив руки вниз, чуть возвышаясь над Джоном.
- Капитан, капитан… Джон. Я давно хотел это сделать. Я должен был это сделать. Потому что быть здесь никого не любя, мучительно трудно. Я хотел влюбиться, капитан, и я это сделал. Не отталкивайте меня, пожалуйста.
Джон молча смотрел на него. По личному делу парню было всего 19. Вчерашний школьник из огромной семьи. Мечты и желания, молодость и глупость, и вот он в Афганистане расхлебывает последствия своих решений.
Сам еще толком не думая, зачем он это делает, Джон схватил Кейна за голову и поцеловал. Может быть, потому что самому тогда было так хреново, что было в пору рваться в бой в первых рядах, или, может быть, потому что знал, молодость и любовь идут рука об руку, и если у рядового будет хотя бы еще одна причина пережить все ужасы пустыни, то почему нет?
У Уотсона на тот момент не было опыта с мужчинами, да и у рядового похоже тоже. Но целоваться это не мешало, они хватались друг за друга как утопающие. Джон прикусывал его тонкие губы, рядовой тихо постанывал ему в рот. Лучше утонуть в похоти, чем в слезах.

***

Рядовой пришел к нему через 3 дня. Он смотрел прямо и решительно. Прижимался к Джону более чем откровенно, открыто предлагал себя. Джон не был святым, ему тоже казалось, что он натянутая пружина, Уотсону хотелось, чтобы это чувство отпустило. Вспомнить, что он, в общем-то, привлекательный мужчина, что он хочет жить и быть любимым.
Уотсон снимал с него форму, под пальцами были твердые руки и спина, не было большой упругой груди, чужой подбородок колол легкой щетиной, а стоны были не такими тонкими, как доктор привык.
- Джон, Джон… я так тебя хочу… - Энди подставлял под поцелуи-укусы свое горло. Он был по факту еще мальчишкой, но его открытость и решимость заводили похлеще опытных обольстительниц, что были в жизни Джона.
Джон оглаживал его худые ноги, мял бедра, там не было привычной мягкости, но тело Энди все равно было прекрасно. Доктор не был идиотом, и знал об анальном сексе, о тщательной подготовке, но в ту ночь, он был быстр. Открывая для себя юношеское тело, он упивался силой над другим мужчиной, пусть и таким молодым, но чистым и сильным. Стояло у Джона очень крепко, и, врываясь в тугую дырку, он был неумолим. Он смотрел Энди в лицо, тот кривил губы, но кивнул. И Джон двигался, вперед-назад, не слишком глубоко, но и не жалея парня, оглаживал плоскую грудь, сжимал бёдра. Энди часто дышал, смотрел с легкой поволокой и тихо гортанно постанывал, а потом резко выдохнул:
- Джон, ещё… Ещё! Сильнее!
И Джон потерял себя. Он резко и яростно вбивался. Его член таранил лежащее под ним тело. Мужское тело. И ему было хорошо. Как же Джону в тот момент было хорошо. Он помнил то чувство, эйфория и свобода, когда ты можешь не контролировать себя, быть тем, кто ты есть.
Джон резко выдохнул и кончил. Истома и усталость разлились по телу. Он аккуратно вынул член, снял резинку и выкинул куда-то в угол. Энди все еще тяжело дышал под ним. Джон смотрел на него, и подумал, что он ни о чем не жалеет. Доктор наклонился и впился в губы рядового, сжал в руке его твердый член и стал резко дрочить. Было немного непривычно, но Джон тысячу раз делал так самому себе. Вверх-вниз, верх-вниз и слегка помять яички, Энди задушенно вскрикнул и излился ему в руку. Джон смотрел на эти бледные капли и чувствовал только удовлетворение. Не только ему сегодня было хорошо. Энди смотрел на него из под ресниц:
- Я люблю тебя, капитан.
Джон еще раз взял его той ночью.

***

Та ночь была первой, но не последней. И много позже Джон корил себя за это. Он брал все, что парень мог дать, но не смог дать того, что тот просил взамен. Он не любил рядового Энди Кейна. Да, не любил, но ценил. И ему казалось, что этого достаточно. Но это было не так. Через пару месяцев Энди понял, что Джон не разделял его чувств, и это стало началом конца. Его синие глаза потухли, поток шуток иссяк, рядовой стал злее. Его стали называть придурком в лицо. Он смотрел в лицо Джону и искал ответы на свои невысказанные вопросы, но Джон не мог ему их дать. Поэтому доктор отвернулся и ушёл в медчасть.
Вскоре отряд Энди попал под обстрел. И рядовой Кейн не вернулся.

***

В Лондоне, после армии, в своей маленькой комнате, Джон не любил смотреть в зеркало. Он видел безнадежность в своих синих глазах, и они напоминали ему те, чужие. Молодые, но потухшие, те глаза, что больше никогда не увидят неба.
После Кейна, у Джона ещё были отношения с мужчинами, но все они были взрослые, состоявшиеся личности, и никто из них не просил у Джона любви. Уотсона это устраивало, потому что молодость и простота Энди Кейна оставили воронку в душе военного врача. Он знал, что виноват, и ничто это уже не исправит.
Но Джон смог это пережить, смог полюбить. Сам. Отдал свое немолодое сердце в шрамах другому мужчине. И был счастлив.
Сейчас засыпая рядом с Шерлоком, Джон подумал, что Энди Кейн должен был попасть в рай.